Норска

Губительная Звезда - символ, обычно изображаемый на щитах норсов как знак приверженности Хаосу

«Говорите о нас, что хотите. Зовите нас язычниками, потому что мы отрицаем вашего слабого бога-обманщика, зовите нас дикарями, потому что мы нападаем на вас, но знайте: именно мы ближе всех к Губительным Силам. Мы, любимцы богов, выжжем ваши земли, насытимся вашими страданиями и уничтожим вас. Оставьте надежду! Ибо всё, что вам осталось изведать - это вкус северной стали и конец вашего мира. Такова воля богов.»

— Халлбьорн, норс-мародёр

К северу от Старого Света живут племена норсов (иначе говоря, норскийцев или северян) — жестоких воинственных варваров, одевающихся в меха. Их омываемая морями горная страна Норска населена множеством различных искажённых ужасных созданий, заметно мутировавшими троллями и великанами, и безымянными тварями, живущими глубоко в недрах гор. Они воюют не только на земле, но и на воде: они строят корабли, на которых совершают набеги на южные земли и путешествуют далеко на запад. У норсов бледная кожа, как у людей Империи. Они обычно бывают очень высокими и сильными, у большинства из них волосы рыжие или русые. Тех, кто живёт дальше от Владений Хаоса, боги одаряют меньше, поэтому их гораздо легче встретить в цивилизованных землях.

Выдержки из «Либер Хаотика»

Норска (карта)

«Норсами называют племена, обосновавшиеся там, где Умбра ближе всего подходит к границам нашего славного государства. Они пребывают в непрерывной кровавой борьбе и воюют между собой, прерываясь лишь для того, чтобы предпринять очередной набег на наши земли. Приходят ли они сушей или морем, норсы режут беззащитных, оскверняют наши святыни и угоняют в рабство наших детей.

Народ Норски расселился по полуострову, начинающемуся от самых северных окраин Кислева и омываемому морем Когтей. На западе о его скалы разбиваются волны моря Хаоса, а на севере простираются скованные вечным льдом отмели, которые отделяют обжитые территории от собственно Пустошей. Граница с кислевитами длинна и чётких очертаний не имеет. С кислевитской стороны, впрочем, границу стерегут Эренград и Прааг, два города-крепости на реке Линск, создающую единственную естественную преграду на пути северян. Земли за Линском носят название Страна троллей. Там обитают мерзкие порождения Хаоса, можно встретить рати Губительных Сил, и там же поселились некоторые из сильнейших норсских кланов, в числе которых Сарисы, Берсонлинги и Бренноны.

Норска — суровая и холодная земля, самое, пожалуй, подходящее место для людей, чудовищ и всех прочих, кто решил там обосноваться. Хребты обрываются прямо в море, а снег всегда покрывает вершины, служащие пристанищем людоедам, троллям и куда более худшим созданиям, что обычно спят глубоко под землёй. «Норсманн» значит буквально «человек с севера», но сами себя они так никогда не называют, так что вернее будет считать это не их подлинным именем, а прозвищем, которым их наградили их жертвы. У этих варваров нет имени, которое бы определяло их как представителей единой нации, ибо их народ делится на множество семей и племён, объединённых только общностью языка и образа жизни. Поэтому воин никогда не назовет себя «норсманном», но Бьорнлингом или Варгом, ибо единственные узы которые им известны — верность своей семье и родичам.

С их проникновением в наше общество, произошедшим с благоволения иных предателей нашего народа, они узнали и имя, которым мы их называем. Некоторые из них начали употреблять его по отношению к самим себе. Похоже, это имя их изрядно забавляет.

Род, чьё имя носит норсманн, жизненно важен для него, ибо, если он настроит против себя сородичей по племени или вызовет такое неудовольствие богов, что те обратят на него свой гнев, он будет изгнан из своего поселения и окажется один на один с суровой природой тех мест. Редкие из этих отверженных остаются в живых сколь-нибудь долго. Их никогда не примет другое племя, а скитаясь, они становятся жертвами чудовищ или воинов Хаоса, заполонивших эту землю. Сильные и удачливые могут удостоить чести занять месте в свите одного из чемпионов. Это продлит их жизнь на какой-то малый срок — пока они не падут в очередной битве или не наскучат своему новому господину. Единицы переживут полное опасностей путешествие и достигнут наших равнин. Здесь их ожидает жизнь последнего бродяги, одного из тех отбросов общества, что побираются в надежде на кусок хлеба или мелкую монету. Другие скатятся до грабежа, разбоя и убийства.

Кровная месть — дело обычное среди норсов, и подобная вражда между племенами или поселениями может длиться десятилетиями. Принимая во внимание их варварские, безжалостные обычаи, стоит ли удивляться, что кровная месть случается и внутри самих городов и селений. Подобные споры всегда разрешаются быстро и кроваво, без лишних ссылок на законы. Побеждённый изгоняется с молчаливого одобрения большинства. Племя знает, что не сможет выжить, если его будут раздирать распри в своих рядах. Это ещё один путь, которым норсманн может оказаться в числе отверженных.

Но и верность роду отступает, когда речь идёт клятвах, принесённых норсами своим нечестивым богам. Этот подлый народ равнодушен к истинной вере, равно как и к собственному доброму имени, заботясь только о мимолётных преимуществах, которые даруют им их Тёмные Боги.

Поклонение культам у норсов мало чем отличается от общепринятого у таких народов. Одни посвящают себя богохульному служению одному конкретному божеству, другие распространяют своё почитание на них всех. Поскольку норсы живут у самых границ Умбры, их племена нередко почитают Губительные Силы под видом местных младших богов. Это обстоятельство должно уменьшить страхи некоторых наших сограждан, которые не заметили отличий их верований, от наших собственных. В действительности, подобные суждения ошибочны в высшей степени, ибо идолы, которым северяне поклоняются — не более чем личины и отражения Четырёх Повелителей Разрушения.

Иные из прибрежных налетчиков-скейлингов почитают божество называемое ими Мермедус, чьё мерзкое царство раскинулось в глубинах моря Когтей. На его священных изображениях уродливая фигура упыря, раздувшаяся от трупных газов, с выпученными глазами, которые лишают человека, оказавшегося в море, мужества и жизни. Верят, что он меряет шагами дно моря, создавая гигантские волны, и топит корабли, а затем ловит утопающих цепями, тащит за собой и жестоко истязает. Потому cкейлинги приносят ему в жертву и животных, и людей, а их бездыханные тела бросают в пучину, веря, что это удержит их бога от того, чтобы уничтожить их всех разом. Некоторые верят, что это некое извращение нашего Мананна, но я ясно вижу в этом одну из многочисленных уловок Адских Сил.

Но какому бы идолу норскийцы не поклонялись, те требуют лишь одного — крови их врагов. Многие случаи кровной мести, порождающие вражду между племенами и поселениями, берут свое начало в этом служении богам. Норсы, как мне удалось обнаружить, не знают царства Морра как такового, и после смерти их ждут только владения их богов, и либо их ожидают там славословия и хвалы как истинному воину, либо их будут мучить и поносить как отступников и трусов. Потому каждый норсманн бьётся с безумной страстью, берущей начало в их странных верованиях.

Их воины вооружены смертоносным оружием и облачены в тяжёлые доспехи, и нельзя не признать мастерства норсов в выплавке металлов и работе с железом. Я неоднократно отмечал, что этот народ совершенно обделён талантами и искусствами, исключая только ковку оружия и рождения детей, способных его носить. Потому между ними и ратниками севера, а также и племенами лошадников востока идёт оживлённая торговля, ибо среди тех народов мало подобных мастеров.

Но, какие бы причины не послужили падению воинов севера, у норсов есть по крайней мере одна веская причина оплакивать жизнь в ереси, которую они ведут. С тех пор как Норску покрыла Тень, отравив своим ядом те немногие источники жизни, что ещё били в этих краях, здесь воцарились чудовища, демоны и отряды безжалостных воинов, с которыми бесполезно вести разговоры. Те видят в норсах не собратьев по нечестивой вере, но лишь новые жизни, которые следует отнять во славу своего бога. Норсам остаются только смириться и погибнуть, или искать спасения. Потому, когда Умбра наступает на наши государства могучим ордам, предшествуют неисчислимые отряды этих мародёров, бросающих себя на бастионы Кислева, в отчаянной попытке ускользнуть от смерти, что следует за ними по пятам.

К ним кислевиты не проявляют ни малейшей жалости, верша справедливое возмездие за все те злодеяния, что творили эти звери в мирные годы.

Жалобы на творимые бесчинства раздаются не только в землях язычников-кислевитов, но и по всему побережью. Правду говорят, что норсманн как дома чувствует себя среди волн, как будто под ним не пучина, а твёрдая земля. И когда они бороздят моря, рядом летит их неизменный спутник — ужас.

На постройку их кораблей идёт тёмный, напитанный ядом Хаоса лес, что в изобилии произрастает в их землях. Паруса, которые они поднимают, окрашены в цвета и несут символы тех, кому отдана их верность. Носы их кораблей несут резные изображения в виде голов грозных чудовищ глубин и украшены черепами и иными трофеями, взятыми в очередной славной бойне.

Их корабли с первых дней ведают вкус крови, потому что когда их спускают на воду, вместо катков под киль кладут ещё живых рабов и пленников, чтобы их кровь и переломанные кости стали подношением морским богам, которые взамен пошлют кораблю попутный ветер и спокойное море.

Многие из нас надеются, что на этот-то раз эти разбойники уйдут, чтобы исчезнуть навсегда, но они возвращаются, снова и снова, тревожа всю береговую линию нашего государства и проникая даже в море Тилии и Чёрный залив.

Даже те крестьяне, что ничего не ведают ни о безграничной тьме, ни о глубинах проклятия, в которые может пасть человек, проявляют довольно здравого смысла для того, чтобы держать неусыпную стражу на наблюдательных башнях, зорко следя за водами, и передавая сигнальными огнями весть о приближении кораблей-драконов, что нежданно появляются из туманных далей океана.

И эти немудрёные меры предосторожности, предпринимаемые простым людом в несложной своей мудрости, служат лучшей мерой величины той угрозы, с которой они имеют дело.

Но этого не понимаем мы в нашей праздности и расточительности, в которые вылились наше попустительство слабостям и богатство. Порок в основе своей происходит от скуки, и под масками моды, изящества, новизны и никому не нужного балансирования на грани, они пригрели на своей груди змею. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, норсманны невозбранно разгуливают по улицам Мариенбурга, походя собирая признание большее, чем величайшие герои Империи. Дородные матроны бранятся, споря за возможность первыми добраться до мехов, которые они привезли. Благородные дворяне платят целые состояния за проклятое оружие из их осквернённых земель, труппы ищут у них диковинных зверей на потеху черни… И самое нелепое из всего — суровые полководцы охотно нанимают этих воинов в качестве наёмников, чтобы вести войны, как с иными державами, так и против нашего собственного народа».